Александру Грину – 135 лет

Текущий, 2015-й год, объявленный годом литературы в России, в известном смысле, можно признать знаковым для Горнозаводского района, поскольку наш район давно уже считается литературным, т.к. с ним прямо или косвенно связаны биографии многих писателей и поэтов: Н.Ф. Новикова, А.А. Первенцева, А.Г. Туркина, А.С. Филипповича и др. Почетное место в этом ряду занимает Александр Степанович Гриневский – автор «Алых парусов», «Золотой цепи» и других чудесных, дышащих свежестью романтики произведений, которого широкая публика знает под псевдонимом Александра Грина.

11 августа исполняется 135 лет со дня рождения писателя. Он родился 11(23) августа 1880 г. в г.Слободском Вятской губернии в семье Степана Евсеевича и Анны Степановны (урожденной Лепковой). Рос Александр очень непоседливым мальчуганом, преподаватели всегда жаловались на его поведение, а в 1892 г. школу и вовсе пришлось сменить: Гриневского исключили из Вятского Александровского реального училища, и он пошел в Вятское городское четырехклассное училище. Еще хуже стало в 1895 г., когда 23 января скончалась его мать. Отношения с отцом у Александра всегда были натянутые, а со смертью Анны Степановны Степан Евсеевич спустя 4 месяца женился на другой женщине.

Юноша не смог ужиться в новой семье, и покинул дом. Пылкий характер, трудности жизни, первая тяжелая утрата – все это стало нелегким испытанием для 15-летнего паренька, пробудив в нем неутолимое желание сбежать от реальности в какой-то волшебный, фантастический мир. Александр принимается искать этот мир, и сначала, разумеется, обращает свои надежды к морю. Какой мальчишка не грезил морем! В июне 1896 г. юноша уехал в Одессу, чтобы поступить в Мореходные классы. Расставание с родными прошло по-дружески примирительно:

«Настроение было торжественное. Отец сказал:

– Надо присесть…

Присели в молчании. Потом отец встал, сказав:

– Ну, вот и вылетела птичка из гнезда.

Я видел, что он скрывает слезы.

– Ну, Александр, будь умницей, хорошо учись, надейся на себя и свои силы, помни, что я тебе уделить ничего не могу. Пиши обо всем.

– Да, завидная участь, – сказала мачеха, – увидеть чужие страны, увидеть… много чего такого. – Она простилась со мной довольно тепло».

Жизнь матроса-ученика оказалась бесконечно далека от романтики: «Над ним издеваются с утра до вечера, прячут его брюки, бросают ему в кружку с чаем фунтовые куски сахара, насыпают соли!.. Он должен чистить гальюны, а в порту неизменно торчать на вахте у сходней, – и все это за свои же девять рублей!» Так что обучение длилось всего полтора года, и за это время будущий писатель лишь один раз попал за границу – в египетскую Александрию весной 1897 г. О чем, между прочим, сообщит только в одном из своих рассказов: автобиографическом эссе «Золото и шахтеры», где краткое описание путешествия через Средиземное море послужит прелюдией к изложению событий в Пашии. Видимо, морской «круиз» и работа на Шуваловских приисках для Грина стали событиями одного значения, хотя и разделяет их почти четыре года.

Во многих старых источниках по биографии Грина указывается, что он приехал на Урал в 1900 г., что неверно. Литературоведами установлено, что Александр очутился на приисках 23 февраля 1901 г. Прибыл пешком, поскольку деньги, которых у него всегда водилось мало, и на этот раз быстро исчезли, так что за проезд «зайцем» Грина высадили с поезда. К счастью, до приисков графа Шувалова, которые так манили молодого человека, оставалось уже недалеко.

«От станции шла дорога через рудники, заводы, на прииски. Вокруг стояли круглые горы, заросшие синим лесом, и, хоть стыдно сознаться, но, когда я прошел верст пять, – дикий мрачный вид этой страны золота посеял во мне наивные надежды. Как местами дорога уже протаяла, я время от времени поднимал разные камни, осматривая их с целью найти хотя бы небольшой самородок». По наивности, Грин полагал, будто золото на Урале лежит прямо под ногами и фартовый человек непременно на него натыкается.

Первыми встретили Грина в Пашийской волости рудокопы. «Пил я с ними кирпичный чай, ел их пшеничный хлеб, слушал, присматривался. Они предлагали мне остаться работать, но обстановка прииска, еще неведомая, тянула меня».

На Шуваловских приисках Александр оказался на следующий день. Тесно ютясь друг к другу, избы и казармы, уходящие от золотоносных россыпей далеко в лес, давали кров более тысячи человек. Александру врезался в память типичный наряд местных рабочих и старателей:

«Предпочтительной уральской одеждой, предметом мечты, были татарская шапка из завитого барашка с четырехугольным, черного бархата, верхом; высокие «приисковые» сапоги, выше колен, с ремешками под коленом и серебряными подковами; бумазейная рубашка с высоким воротником, застегивающаяся на синие стеклянные пуговицы, и шаровары из черного бумажного бархата (плис).

Щегольской верхней одеждой считался «азям» – род халата из верблюжей шерсти, с широким отложным бархатным воротником. Однако большей частью можно было встретить желтые полушубки да матерчатые пиджаки на вате, а то и на кудели.

Кроме лаптей, валенок и сапог в ходу были, зимой, «бахилы» – мягкая высокая обувь из коровьей или лошадиной шкуры, шерстью внутрь, а также «поршни» – кожаные лапти».

Романтика золотого поиска постепенно покидала Грина, чему в известной мере поспособствовала встреча с бандитом Матвеем, некогда «невинно» сосланным на каторгу, который, завлекая юношу золотыми миражами, попытался завербовать его себе в подельники для грабежей.

«Отойдя немного от деревни, я в упор заявил Матвею, что никуда с ним не пойду, так как быть в компании с негодяем и убийцей мне отвратно.

Мужик опешил, он пытался уверить меня, что пошутил, соглашаясь идти только добывать золото, но в его голубых глазах лежала подозрительная муть, может быть, прямо угрожающая; поэтому, наматерившись взаимно, мы расстались».

В тот же день Грин достиг, вероятно, Архангело-Пашийского завода, где задержался на какое-то время, чтобы подработать, просеивая древесный уголь. Почему «вероятно»? Потому что сам Александр не дал точной информации. Он признается, что по рассеянности путал многие даты и названия, так вышло и на сей раз: в автобиографических заметках значится просто «завод». Поскольку речь идет о Пашийской даче, то мы вправе предполагать, что и завод тот был Архангело-Пашийский. Вот только по пути к нему с приисков, стоило лишь выйти на другую дорогу, лежали Теплогорский и Бисерский заводы – и до них идти предстояло гораздо меньше.

Где же именно работал Грин? Наверное, этой загадки не суждено разгадать никому. Известно лишь, что в дальнейшем Александру предстояло трудиться дровосеком в лесах Пашийской дачи, о чем писатель тоже оставил живые, яркие воспоминания.

На фото: А.С. Грин в 26 лет (самый ранний снимок писателя)

Е. Кузнецова

 

Запись опубликована в рубрике Краеведческий клуб "РОДНИК", Публикации Родника. Добавьте в закладки постоянную ссылку.