wordРаспечатать для распространения

Крым: политика или безопасность?

Воссоединение Крыма с Россией — событие века. О нем говорят, пишут, и на одно мало-мальски здравое мнение приходится с добрую сотню фантазий и домыслов. Уже хотя бы потому, что люди живут без памяти. Например, ни разу мы не слышали и не читали истинных причин покорения Крыма императрицей Екатериной II. Зачем нам понадобился «полуостров раздора»? Может показаться, что если бы наши цари не полезли в Крым — и не случилось бы нынешнего конфликта с Украиной. Увы, даже многие аналитики-патриоты забывают о ряде обстоятельств присоединения Крыма, уделяя внимание только геополитике. Геополитика «подоспела» уже после, в конце XVIII века, а первоначально цели русских монархов в отношении полуострова целиком и полностью сводились к обеспечению безопасности русского народа. Безопасности от работорговцев.

С XVI века, в княжение Василия III Ивановича, принимают неслыханный масштаб набеги войск Крымского ханства на русские земли в целях захвата русских пленников. Только в течение указанного столетия крупнейших набегов насчитывается более 20, то есть каждые 4 года русло Оки пересекалось крымскими воинами: «Побывать хотя однажды на берегах сей реки каждый хан крымский считал для себя делом почти обязательным и в своем роде воинской честью» (Бережков М.Н., 1888). В плен уводились десятки и даже сотни тысяч людей, попадавших в тяжелое и жестокое рабство.

В 1521 году хан Махмет-Гирей и брат его, царь казанский Саип-Гирей, вывели 800.000 пленников, которых продавали в Кафе и Астрахани.

В 1533 году хан Саип-Гирей вывел 100.000 пленников.

В 1571 году хан Девлет-Гирей сжег Москву. Во время этого похода погибло 800.000 человек, уведено в плен 150.000.

Для государства с населением не более 30 млн. жителей это было страшным демографическим ударом. Но еще более тяжек был моральный ущерб, который нетрудно представить сегодня, когда на Кавказе то здесь, то там обнаруживаются в рабстве русские люди.

Тогда, 400 лет назад, пленники продавались по всему Востоку — от Египта до Бухары. Наибольшее количество невольников оседало на территории Османской империи (Турции), куда входили в ту пору Греция, Сирия, Палестина, Анатолия и некоторые другие земли. Как засвидетельствовал хорватский писатель-энциклопедист XVII века Юрий Крижанич, на турецких галерах не видно было почти никаких других гребцов, кроме русских; русских рабов в Турции было так много, что у вновь прибывших пленные земляки спрашивали: «Да уж остались ли на Руси еще какие-нибудь люди?»

Русские женщины, будучи наделенными редкой красотой и трудолюбием, неизменно пользовались исключительно высоким спросом на невольничьих рынках.

Все они, то есть восточные жители, с жадностью ищут себе в жены пленниц, — говорит посол Великого княжества Литовского в Крымском ханстве Михалон Литвин в 1550 г. — У нынешнего турецкого султана любимая его супруга, мать его первенца и наследника, похищена из нашей земли; перекопский хан Саип-Гирей родился от христианки и женат на христианке; все министры этих тиранов, евнухи, секретари и прочие чиновники, их особое войско, называемое янычары, — все происходят от нашей крови.

Греческие авторы утверждали, что в порт Стамбула ежедневно приходили по 3—4 судна, наполненных русскими рабами. Торговые площади бывшего Константинополя служили биржей по крупнооптовой торговле живым товаром. Отсюда славян большими партиями развозили по восточным государствам, особенно в Египет. Находились покупатели и в самом Стамбуле, где, как сообщает венецианский посол Джованни Карраро (вторая половина XVI в.), полностью отсутствовали наемные слуги, а любые работы взваливались на плечи невольников.

Между прочим, многочисленные древнехристианские святыни — храмы, иконы, монастыри, разбросанные по захваченным магометанами землям Востока от Палестины до Египта включительно, уцелели всецело благодаря труду славянских рабов. Русские невольники использовали любую возможность и не жалели сил, чтобы помочь в сохранении христианских святынь, облегчавших страдания русского сердца в плену.

Вся экономика и военная машина турок зависели от притока рабов, поэтому набеги крымчан зачастую планировались из Анатолии. Например, в 1646 г. султан Ибрагим, запланировав строительство сотни новых судов, направил крымскому хану гонца с требованием немедленно набрать необходимое количество рабов в Московском царстве.

Европейские языки до сих пор несут след невинно пролитых русских крови и слез: слово «раб» в них произведено от слова «славянин» (см. таблицу).

ЯзыкСлово «раб»
АнглийскийSlave
НемецкийSklave
ИтальянскийSchiavo
ИспанскийEsclavo
ФранцузскийEsclave

Французский инженер на польской службе Гийом де Боплан (в старом написании Гильом) свидетельствует об ужасах крымской работорговли:

Самое жестокое сердце тронулось бы при виде, как татары разлучают мужа с женой, мать с дочерью, без надежды когда-нибудь снова им увидеться; самый хладнокровный человек пришел бы в содрогание, слыша дикое веселье татар, плач и вой несчастных русских.

Михалон Литвин также сообщает о жестоком, нечеловеческом обращении с русскими невольниками: «…более сильных невольников делали кастратами, иным резали ноздри и уши, клеймили на лбу и щеках; днем мучили на работе скованными, а ночью держали в темнице». Но еще страшнее оказывался рабский труд на турецкой галере.

Невольники не только служили источником рабочей силы. Очень скоро венецианцы, немцы и другие «просвещенные» европейцы поняли, что в этой среде можно вербовать врагов России. Поскольку число рабов достигало нескольких миллионов, то найти среди них подлеца не составляло труда. Пронырливых и изворотливых выкупали, щедро одаривали и, обласкав, направляли в Московское царство в качестве шпионов или диверсантов. Таков был, в том числе, жизненный путь Ивана Болотникова, возглавившего восстание в Смутное время.

Пусть не смущают вас масштабы работорговли. У Крымского ханства хватало сил угонять в плен такое число людей. Польский дипломат Мартин Броневский, дважды посещавший Крым послом от Стефана Батория, сообщает, что величина крымского войска составляла как минимум 120 тыс. воинов (а скорее всего, в чем более уверен Броневский, свыше 130 тыс.). Любопытные цифры приводит Боплан. Из указанного выше количества воинов в походы за славянскими рабами выделялось 40—50 тыс. бойцов, а если предводительствовал сам хан, то 80 тысяч.

Если вспомнить, как немногочисленная тюремная охрана управляет тысячами людей, то нетрудно представить, что крымская рать численностью в 40 тыс. человек вполне могла гнать, как скот, до сотни пленников — совершенно невоинственных крестьян, из которых добрую половину составляли женщины и девушки.

Ни один из набегов не был военным походом, о чем свидетельствуют все хроникеры того времени, включая западноевропейских. Военный поход предупреждается объявлением войны через своих или чужих послов; набеги крымчан совершались втихомолку, тайно, в условиях формального мирного соседства.

Другим отличием крымских набегов от войны было само отрицание военных правил и законов. Ради наживы крымчаки отказывались выменивать русских пленников на татарских по принципу масса на массу, что регулярно предлагал московский царь. «Если иногда крымские ханы готовы были стать на государственную точку зрения относительно пленных, т.е. опустить их без выкупа или в обмен на своих пленных, то подданные их сопротивлялись им, говорили, что для них нет прибыли в размене» (Бережков М.Н., 1888). Очевидно, что такое «государственное» устройство ханства, такие принципы его внешней политики превращали Крым в постоянную угрозу Русскому миру.

Успехи крымчан во многом объяснялись содействием им со стороны поляков. Польша, захватив русские земли (Галицию и др.), увидела в крымских набегах превосходный способ очистить эти территории от русскоязычного населения.

В 1653 году польский король Ян Казимир заключил с крымским ханом договор под Жванцем, позволив разграблять русские поселения (в составе Речи Посполитой) на протяжении 40 дней, забирая в плен всех русских, но не поляков. В 1676 году крымские работорговцы опустошили Волынь, Подолию и Галицию, уведя в плен 40.000 русских людей; в ответ на эти действия поляки, как сообщил московский посол Тяпкин, лишь торжествовали: «Пусть поганая Русь, схизматики, погибают».

Временами вмешивалась и пресловутая геополитика. Набег 1633 г. был организован при содействии поляков, желавших захватить у Руси Смоленск. Часть оборонявших Смоленск покинула город, чтобы защитить южную окраину государства, и это решило исход битвы в пользу Польши. Поляки и литовцы не скрывали своего соучастия. Литовский канцлер Радзивилл оставил, в частности, такое, преисполненное наглого самодовольства размышление:

Не спорю, как это по-богословски хорошо напускать поганцев на христиан, но по земной политике оно вышло очень хорошо.

(«Поганец» здесь не ругательство, а производное от латинского «язычник, нехристианин».)

На Руси страдали не только крестьяне: наглевшие от безнаказанности работорговцы не брезговали нападать на русскую знать. В XVII веке мы видим среди знатных пленников боярина В.Б. Шереметева, князя Ромодановского и многих других. Князь С.Р. Пожарский пал в бою с работорговцами под Конотопом. И это при том, что Русь регулярно платила бандитам дань, в слабой надежде, что те когда-нибудь оставят в покое русские села и города!

Не думайте, будто Русь никак не оборонялась, будто власть была безразлична к страданиям народа. Такая, с позволения сказать, тенденция безразличия у властей появилась позже. В городах и крепостях военная оборона была организована довольно хорошо. В 1521 и 1554 гг. Рязань отбилась от ханов Махмет-Гирея и Девлет-Гирея соответственно. В 1542 г. Пронск отбился от Саип-Гирея. В 1552 г. Тула отбросила от своих стен Девлет-Гирея, которому помогали турецкие янычары и турецкая же артиллерия. В 1591 г. Москва отбилась от Казы-Гирея. Сильнейшим защитником русских являлось донское и запорожское казачество, наносившее крымчакам и туркам контрудары и освобождавшее пленников.

Выкуп невольников впервые стал регулярно практиковаться великим князем Василием Ивановичем, но наиболее радикальную позицию занял Иван Грозный. Он, поставив вопрос о пленниках на Стоглавом соборе, совместно с митрополитом Макарием провел приказ о том, что русских рабов при любой возможности и у любого продавца (крымчак ли, турок или кто-то еще) следует покупать за счет казны. Если русского пленника привозят в Москву для выкупа, непозволительно допустить, чтобы он вновь вернулся в рабство. В XVII в. Русь ежегодно расходовала 150.000 рублей на «полоняничный сбор» (сбор для формирования фондов на организацию выкупа русских рабов Москвой). При назначении сбора использовался продвинутый подход: состоятельные люди платили в казну по 8 денег, люди с небольшим достатком — по 4 деньги со двора.

Царь Алексей Михайлович всячески старался добиться дипломатического решения, некоего политического компромисса и почти преуспел в этом. Очередной набег в 1645 г. на южнорусские земли затронул экономические интересы Польши (уменьшавшееся число русских снижало налоговое тягло), так что поляки согласились сесть за стол переговоров о совместной обороне. Заметьте: не войне с крымцами, а только обороне от них!

Возможный союз с Польшей и избегание военного столкновения с Крымским ханством (а значит, и Турцией) были крайне враждебно восприняты среди некоторых запорожских лидеров. Мирные переговоры были сорваны, Русь вторично втянули в противостояние с Польшей в ущерб интересам русского народа. Стоявшие за этим гетманы (к счастью, немногие) с одинаковой готовностью присягали на верность и ляхам, и крымцам, и туркам, запутывая клубок интриг. Двуличность таких гетманов помогала им активно участвовать в прибыльной торговле своими собратьями.

Годы войны с Польшей за свободу Малороссии стали самыми мрачными и тяжелыми в истории крымско-российских отношений. Точное число русских невольников за этот период неизвестно, но набеги стали едва ли не ежегодными. Резиденция протурецкого гетмана Дорошенко, город Чигирин, как свидетельствуют современники, «обратился в обширный невольничий рынок».

Ситуация начала меняться с приходом к власти Петра Великого. Его геополитические интересы лежали в области Балтики, где предстояло вернуть часть некогда славянских земель и выйти к морским торговым и военным путям. В Крыму геополитические интересы отсутствовали, здесь требовалось защищать обычные интересы безопасности. Для начала молодой царь отказывается платить дань ненасытным хищникам:

«А ханам крымским оставлена дача за многие неправды; давалось же им жалование в те времена, когда Московское государство было не в такой силе, как теперь; а ныне война татарская не страшна, к Перекопи и татарским юртам войска Царского Величества пути познали».

Начатое Петром дело продолжилось при Анне Иоанновне. Мудрая императрица, осадив дворян-заговорщиков, пытавшихся лишить ее полноты власти в свою пользу, бодро взялась за решение болезненных вопросов государства. По ее повелению завязались переговоры с Турцией о присоединении Крыма к России. Только эта мера позволила бы искоренить работорговлю. Не случайно же Анна Иоанновна удостоилась от продажных историков весьма нелестных титулов, а на период ее славного царствования навешен ярлык «бироновщины»: предатели всегда громче лают на наиболее достойных правителей.

Один из последних больших набегов имел место в январе 1769 г., в начале первой русско-турецкой войны. Хан Крым-Гирей, воспользовавшись военной неразберихой, в сопровождении французского консула, барона Тотта бросил против России три армии общей численностью 200 тыс. Франция всецело поддерживала турок и крымцев, хотя Екатерина Великая уже выражала претензии в связи с подобной политикой. Ответом «самого просвещенного государства» неизменно были общие фразы о «поддержании политического равновесия в Европе» (что дословно воспроизводит граф Сегюр в своих записках).

Нельзя не заметить и той еще разницы, — пишет М.Н. Бережков, — что когда Россия, в XVIII веке, стала энергично наступать на Крым и Турцию, поднимая знамя освобождения христиан из бусурманской неволи, то европейские государства для поддержки будто бы «политического равновесия» стали покровительствовать Турции и даже возбудили ее к войне против России за присоединение Крыма.

В конечном итоге, отбивая турецкие удары один за одним, матушка-Екатерина присоединила Крым, сделав невозможным его использование турками против русского народа. И только тогда, закрепившись на Черном море, Россия поставила перед собой геополитические задачи: развивать черноморское судоходство, строить южные морские порты и обрести беспрепятственный выход в Средиземноморье.

Литература:

Бережков М.Н. Русские пленники и невольники в Крыму. Одесса, 1888.

 

Запись опубликована в рубрике Геополитика и мы, Майдан - Украина - Крым, Публикации Родника. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

1 комментарий: Крым: политика или безопасность?

  1. Лиза говорит:

    Страшный рисунок. Я понимаю, что правда. Но видеть сил нет. Несчастные многострадальные Русские Женщины!