wordРаспечатать для распространения

Как немцы в Сталинграде воровали

"Покорители" Сталинграда

Когда-то эта дата потрясла всю Европу: 2 февраля 1943 года полнейшим разгромом гитлеровцев завершилась Сталинградская битва. Об этом великом сражении еще в советское время написаны сотни статей, монографий, популярных изданий, которых нет смысла пересказывать. Лучше поговорить о том, что мы сегодня подзабыли. Сталинградская битва (и вся Великая Отечественная война) показала, что наша стойкость росла тогда, когда у противника катастрофически падала ― потому, что наши бойцы обладали более высокими морально-волевыми качествами, чем вражеские солдаты и даже офицеры. Небольшое историческое исследование Максима Кустова изображает некоторые показательные моменты деградации гитлеровцев во время их поражения под Сталинградом.

Максим Кустов: «Как немцы в Сталинграде воровали»

В России давным-давно утвердилось традиционное представление о железном немецком порядке, о том, что немец «не ворует». Распространяется это представления и на годы Великой Отечественной ― у немцев, якобы, во всем был порядок. Один из героев романа Виктора Астафьева «Прокляты и убиты», например, размышляет: «И ведь не обкрадут, не объедят свово брата немца ― у их с этим делом строго ― чуть че и под суд». Вот только по воспоминаниям самих немцев, суда у них боялись далеко не все. Крали их околоштабные и интендантские «герои» так, что их размаху и беззастенчивости могли бы позавидовать коллеги из других армий.

Вот с чем пришлось столкнуться майору Гельмуту Вельцу, оказавшемуся в Сталинградском котле. После расформирования остатков его саперного батальона 16-й танковой дивизии он вместе с несколькими уцелевшими солдатами ждал при штабе армии нового назначения. Здесь, как он убедился, от недоедания отнюдь не страдали: «Яркая лампа тонет в облаках сигаретного дыма. Тепло, можно даже сказать, жарко. За столом ― два интенданта, дымят, как фабричные трубы, перед ними ― рюмки шнапса. Одна из шести деревянных коек занята, на ней растянулся спящий солдат.

― Да, можете располагаться. Сегодня комната освобождается, через полчаса отбываем. Не найдется ли у них по сигарете и для нас?

― Ясное дело, господин майор, вот вам сотня! ― И интендант сует мне в руку большую красную пачку. Австрийские, «Спорт». Лихорадочно открываю пачку. Получает каждый. Байсман протягивает спичку, мы уселись, наслаждаемся куревом, глубоко затягиваемся. Вот уже неделя прошла, как мы выкурили последнюю сигарету. Войска израсходовали свои последние запасы. Чтобы покурить вдоволь, надо было поехать в высший штаб. Тут сотня ― за здорово живешь! Видно, здесь экономить не приходится…

Здесь полно драгоценностей, давно ушедших в прошлое. Из двух полуоткрытых мешков поблескивают банки с мясными и овощными консервами. Из третьего вылезают пачки бельгийского шоколада по 50 и 100 граммов, голландские плитки в синей обертке и круглые коробочки с надписью «Шокакола». Еще два мешка набиты сигаретами: «Аттика», «Нил», английские марки, самые лучшие сорта. Рядом лежат мучные лепешки, сложенные в точности по инструкции ― прямо по-прусски выстроены столбиками в ряд, которым можно было бы накормить досыта добрую сотню человек. А в самом дальнем углу целая батарея бутылок, светлых и темных, пузатых и плоских, и все полны коньяком, бенедиктином, яичным ликером ― на любой вкус. Этот продовольственный склад, напоминающий гастрономический магазин, говорит сам за себя. Командование армии издает приказы о том, что войска должны экономить во всем, в чем только можно, в боеприпасах, бензине и прежде всего в продовольствии.

Приказ устанавливает массу различных категорий питания ― для солдат в окопах, для командиров батальонов, для штабов полков и для тех, кто «далеко позади». За нарушение этих норм и неподчинение приказам грозят военным судом и расстрелом. И не только грозят! Полевая жандармерия без лишних слов ставит к стенке людей, вся вина которых только в том, что они, поддавшись инстинкту самосохранения, бросились поднимать упавшую с машины буханку хлеба. А здесь, в штабе армии, который, вне всякого сомнения, по категории питания относится к тем, кто «далеко позади», и от которого все ожидают, что сам-то он строжайшим образом выполняет свои приказы, именно здесь целыми штабелями лежит то, что для фронта давно уже стало одним воспоминанием и что подбрасывается как подачка в виде жалких граммов тем самым людям, которые ежечасно кладут свои головы…

Полный состав штаба за накрытым к завтраку столом ― и редеющие с каждым днем ряды солдат, зубы которых с остервенением вонзаются в конину, ― таковы контрасты, такова пропасть, которая становится все шире и непреодолимее…».

После прочтения таких воспоминаний представление о хваленой немецкой честности и порядке невольно подвергается значительным коррективам. Кстати, прежде чем майор Вельц смог насладиться шикарным штабным снабжением, ему довелось побывать в госпитале и оценить тамошнее довольствие: «Соседнее помещение ― бывший школьный класс ― занимают страдающие от истощения на почве голода. Здесь врачам приходится встречаться с такими неизвестными им явлениями, как всевозможные отеки и температура тела ниже тридцати четырех градусов. Умерших от голода каждый час выносят и кладут в снег. Еды истощенным могут дать очень мало, большей частью кипяток и немного конины, да и то один раз в день. Бланкмайстеру самому приходится объезжать все расположенные поблизости части и продовольственные склады, чтобы раздобыть чего-нибудь съестного. Иногда не удается достать ничего. О хлебе тут почти забыли. Его едва хватает для тех, кто в окопах и охранении, им положено по 800 калорий в день ― голодный паек, на котором можно протянуть только несколько недель».

Как говорится, почувствуйте разницу между кониной и бельгийским шоколадом. Но, может быть, майор Вельц столкнулся с единичным, нетипичным случаем? Однако то, что положение раненых в немецкие госпиталях было просто катастрофическим, отмечали и советские военные. Например, Глеб Бакланов, назначенный комендантом Заводской части Сталинграда после капитуляции Паулюса был потрясен тем, что немецкий врач даже не знал, сколько пациентов его госпиталя осталось в живых. А о поразительных «контрастах» в обеспечении продовольствием воюющих на передовой и штабников вспоминали и другие уцелевшие в Сталинграде немцы.

Вот, например, что увидел в штабе шестой армии полковник Луитпольд Штейдле, командовавший 767-м гренадерским полком 376-й пехотной дивизии буквально в последние дни обороны:

«Распахиваю дверь, не постучавшись и не прочитав надписи на ней. Я оказываюсь в освещенном множеством свечей большом помещении, среди десятка офицеров. Они навеселе, одни сидят за двумя столами, другие стоят, облокотившись о комод. Перед ними стаканы, бутылки вина, кофейники, тарелки с хлебом, печеньем и кусочками шоколада. Один из них как раз собирается бренчать на пианино, освещенном несколькими свечами».

Буквально за несколько минут до этого полковник, от полка которого осталось к тому времени 11 офицеров, 2 врачей, 1 ветеринар и 34 солдата, безуспешно пытался объяснить начальству, в каком состоянии находятся солдаты на передовой и даже пытался напугать возможностью междоусобных боев внутри котла: «Вам придется считаться с тем, что скоро и здесь, да, именно здесь, на дворе и в этих коридорах подвала, немецкие солдаты начнут стрелять в немецких солдат, а может быть, и офицеры ― в офицеров. Быть может, будут пущены в ход даже ручные гранаты. Такое может случиться весьма неожиданно».

Но при наличии шоколада и вина понять настроение окопных солдат штабникам было сложно. В общем-то, в немецкой армии при действительно прекрасной организации все-таки действовала неизбежная в любой военной структуре закономерность, сформулированная Ярославом Гашеком в бессмертной книге «Похождения бравого солдата Швейка»: «Когда …солдатам раздавали обед, каждый из них обнаружил в своем котелке по два маленьких кусочка мяса, а тот, кто родился под несчастливой звездой, нашел только кусочек шкурки. В кухне царило обычное армейское кумовство: благами пользовались все, кто был близок к господствующей клике. Денщики ходили с лоснившимися от жира мордами. У всех ординарцев животы были словно барабаны». Ну, просто 6-я армия вермахта в сталинградскую зиму.

Надо отметить, что немецкие воспоминания о воровстве их интендантов подтверждаются и наблюдениями представителей советской стороны во время капитуляции 6-й армии. Победители заметили, что при крайней истощенности большинства пленных некоторые из них «были в полном теле, карманы набиты колбасой и другой снедью, по-видимому, оставшейся после распределения «скудного пайка». Что бы сказали обладатели колбасы по поводу рассуждений о том, как они-де «не обкрадут, не объедят свово брата немца ― у их с этим делом строго»? Наверное, посмеялись бы над такой наивностью красноармейца. Он слишком хорошо думал о немецких тыловиках.

Но мало того, что внутри кольца за счет сражающихся солдат «красиво жили» интенданты и околоштабные прихлебатели. При этом несусветный хаос творился и при организации обратных вылетов из Сталинграда на «Большую землю». Кто, казалось бы, в подобной ситуации в первую очередь подлежит эвакуации? Логично было бы в первую очередь вывозить тяжелораненых. Сражаться они все равно не могут, а вот в доставке медикаментов и продовольствия нуждаются. Но раненым место находилось далеко не всегда:

«На аэродроме царит лихорадочная спешка. Колонна въезжает, все быстро вылезают из машин, самолеты уже готовы к вылету. Посторонних на поле не допускает охрана. В то время как над нами разыгрывается воздушный бой и один «мессершмитт» ловко пытается подняться выше двух русских истребителей, двери серо-белых самолетов раскрываются, и вот уже первые офицеры сидят внутри. Денщики едва поспевают за ними. С ящиками, чемоданами и бельевыми мешками они рысцой бегут вслед. В самолеты грузят два мотоцикла. Пока их втаскивают наверх ― а это нелегко, ибо вес у них солидный, ― я успеваю переговорить со штабным писарем, в глазах которого светится радость нежданного спасения. Он настолько опьянен этой радостью, что готов дать самые подробные ответы на все вопросы. Генерал хочет сразу же после приземления ― предположительно в Новочеркасске ― как можно скорее двинуться дальше на запад, согласно приказу, разумеется. Автомашину, к сожалению, в такой небольшой самолет не втащишь, вот и везем два мотоцикла, оба заправлены до самого верха».

Вывозить вместо раненых генеральские мотоциклы и бельишко штабных офицеров ― сильный ход. Надо ли при таком поведении начальства удивляться тому, что на сталинградском аэродроме Питомник эвакуация превратилась в форменное безобразие? «На самом краю аэродрома расположены большие палатки санитарной службы. По приказу командования армии все тяжелораненые транспортируются сюда, чтобы они могли вылететь на машинах, доставляющих предметы снабжения. Армейский врач генерал-майор медицинской службы профессор доктор Ренольди находится здесь; он отвечает за отправку раненых. Фактически он бессилен навести порядок, так как сюда добираются и многие легкораненые. Они прячутся в пустых окопах и бункерах. Как только приземлилась машина, они первыми оказываются на месте. Безжалостно отталкивают они тяжелораненых. Некоторым удается, несмотря на жандармов, проскользнуть в самолет. Часто мы вынуждены снова очищать самолет, чтобы освободить место для тяжелораненых. Нужна кисть Брейгеля, прозванного живописцем ада, или сила слова Данте, чтобы описать страшные сцены, свидетелями которых мы здесь были последние десять дней».

Как можно от солдат требовать порядок при эвакуации, если они видят, как генерал и офицеры мотоциклы и барахло вывозят вместо раненых? Надо ли удивляться тому, что уже в декабре 1942 года, еще за несколько недель до конца сражения немецкие солдаты начисто забыли о пресловутой прусской выправке? «Разведчик Александр Пономарев доставил в штаб дивизии пленного, весь вид которого мог служить убедительной иллюстрацией к тезису «Гитлер капут». На ногах у гитлеровца ― что-то напоминающее огромные валенки на деревянных подошвах. Из-за голенищ вылезают пучки соломы. На голове поверх грязного ситцевого платка ― дырявый шерстяной подшлемник. Поверх мундира ― женская кацавейка, а из-под нее торчит лошадиное копыто. Придерживая левой рукой «драгоценную» ношу, пленный козырял каждому советскому солдату и звучно выкрикивал: «Гитлер капут!» ― вспоминал Иван Людников, во время Сталинградской битвы командовавший 138-й стрелковой дивизией, оборонявшейся в районе завода «Баррикады».

Причем, пленный оказался не рядовым, а фельдфебелем (!). Чтобы самого господина немецкого фельдфебеля, издавна считавшегося живым воплощением порядка и дисциплины, довести до такого непотребного состояния, нужно было очень постараться…

Командир 13-й гвардейской стрелковой дивизии Александр Родимцев в своих мемуарах с нескрываемым удовольствием процитировал приказ командира 134-й германской пехотной дивизии:

«1. Склады у нас захватили русские; их, следовательно, нет.

2. Имеется много превосходно обмундированных обозников. Необходимо снять с них штаны и обменять на плохие в боевых частях.

3. Наряду с абсолютно оборванными пехотинцами, отрадное зрелище представляют солдаты в залатанных штанах.

Можно, например, отрезать низ штанов, подшить их русской материей, а полученным куском латать заднюю часть».

4. Я не возражаю против ношения русских штанов».

Предсказание полковника Штейдле не сбылось ― междоусобные бои в Сталинградском котле так и не вспыхнули. Но не случайно именно немецкие пленные из сталинградского котла стали костяком антифашистской организации «Свободная Германия». Надо ли этому удивляться?

***

Получить больше информации о Сталинградской битве можно на сайте http://www.stalingrad.ws/

Запись опубликована в рубрике История и политэкономия, Публикации Родника, Сталинградская битва. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

21 комментарий: Как немцы в Сталинграде воровали

  1. ворчун говорит:

    немцы не гуманоиды с марса и не биороботы с повышенным уровнем нравственности. Кто сказал, что в немецкой армии не могло быть разгильдяйства и воровства. ДЛя кого война, а кому и мать родная — пользуйся возможностью и обогащайся или жируй пока пуля не попала.

  2. Skif говорит:

    Когда поднимается тема ВОВ, мне хочется обсуждать не немцев, а тех, кто привел к власти Гитлера, кто завалил его деньгами, технологиями и возможностями. И если тему войны обсуждать именно с этой позиции, то собственно немцы отходят на третий план, потому что сам Гитлер отодвигается на второй.
    А те, кто оказывается на первом плане, до сих пор там и стоят.
    Этих лиц (и даже целиком нации) и нужно поминать почаще, как виновников большой войны.
    А мы всё о немцах, да о немцах.
    И настоящие враги целы, и с немцами миру толком не получается.

  3. Skif говорит:

    Я о реальной политике Англии, Франции и США.
    Не в Ротшильдах дело, хотя и они там же. Это политика всей элиты этих стран, парламентами решения принимались.
    Я вот об этом, здесь можно поподробнее — http:///?p=518.
    Вы, кстати, проживаете в районе, или бываете? Послезавтра вечера встреч в школах. Что планируете — присутствие или отсутствие?

    • ворчун говорит:

      я за то, чтоб вечер встречи перенести на март. Каждый раз, как встреча в школе, так морозы.
      В Пашии не живу с 1983 года. Бываю ооочень редко. До сих пор не решил ехать ли.

  4. Skif говорит:

    Ну и что морозы? Новый год тоже что ли переносить из за морозов? Традиция есть традиция.
    Я зайду в школу.
    Столько будет нарядных и разных женщин…порадую взгляд и старое сердце.
    (Столько больше ни в какие другие дни не бывает.)

  5. ворчун говорит:

    ну либо у меня сердце не старое, либо я социопат. Я и раньше школу не любил, да и теперь чувства не проснулись.
    Само здание школы сильно измерилась и далеко не в лучшую сторону. Одноклассники стали бабушками, дедушками. Обсуждать это мне не интересно.

  6. Skif говорит:

    У нас половина встречается с удовольствием, а другая половина не встречается, всё какие-то причины. А есть и такие, кто в принципе открыто отказывается встречаться уже много-много лет.
    Теоретически это понятно — все люди разные. Но со своей колокольни — практически не понимаю.

    • ворчун говорит:

      что же тут непонятно. Один в течении дня общается с сотней людей, к себе домой приводит гостей и чувствует себя одиноким, а другому достаточно у окна посмотреть на людей на улице и пресытиться общением. Если я интраверт, так что мне теперь поперёк себя идти? А зачем? Я честно говорю — людей не люблю. Мне с самим собой никогда не скучно.
      Назову ещё одну причину — алкоголь. Ни разу не было такого, чтоб в Пашии не заставили пить, а мне вообще это не интересно.

    • ворчун говорит:

      Александр Владимирович, если Skif ваш никнейм, то обращаюсь к вам. Если нет — забудьте.
      На сайте ХХХХХ случайно глянул вашу биографию. Я сейчас пишу не для того, чтоб обидеть, задеть или унизить, как раз наоборот — чтобы исправить ситуацию. Ваша биография — это образец как не надо писать биографии. С грамматикой там всё верно, но стилистика чудовищная. Есть специальность, но нет категории (квалификации). «Является» надо совсем убрать. «Личностные качества» будто про другого человека написаны. Почему? Потому что в верх и низ биографии написан в разных формах. Если ФИО работает и является, то дальше надо так и продолжать: ОБЛАДАЕТ отличными …качествами, СТРЕМИТСЯ к……, Не является автором проектов, а просто Автор проектов, и далее конкретные названия и достигнутые результаты.
      Биография должна быть как конфетка , а тут недоразумение. вода.
      «Патриотичен» я бы вообще убрал. По моему мнению, патриотизм — чувство стыдливое. Не стоит кричать об этом. А если уж говорить, то вообще не в такой форме.
      Странно, что вообще нет ничего про семью.
      Ну, если что не так, извините. Не хотел обидеть. Мне просто надо, чтоб всё было правильно.

      • Skif говорит:

        Поправим биографию.
        Не мой проект. Я туда и не заглядываю почти.
        Но порядок должен быть. Спасибо.
        А чего Вы туда вообще полезли? Это третий мир для нормального человека.

        • ворчун говорит:

          стало любопытно, чьи родители жили в Кирове. Пробежался по администрации сайта, по публичным данным и вышел на биографию.
          До сих по не решили ехать или нет. Причем, в Пашии местные уже всё организовали, а мы, иногородцы уже неделю созваниваемся Москва-Нижний-Питер, кто куад летит, кто встречает, чья машина. Сразу Ёлка вспоминается — Но в планах у меня всё видимо немного круче, ведь. Завтра в семь двадцать две, я буду в Борисполе Сидеть в самолёте и думать о пилоте, чтобы Он хорошо взлетел и крайне удачно сел Где-нибудь в Пашии… Если ехать, то через сутки надо вылетать.

  7. Skif говорит:

    Пить — это да. В Пашии — это самое главное и тяжелое испытание.
    Но может попробуем стать оптимистами-новаторами-первопроходцами? Может реализуем какой-нибудь проект, чтобы снизить потребление в отдельно взятом поселении?
    Вот Вы как считаете, какие, например, три важных и практических вопроса нужно решить, чтобы объем потебления заметно снизился?
    Ничего, что мы в теме про немцев? Думаю, немцы не обидятся. Особенно те, сталинградские.

    • ворчун говорит:

      я не знаю. думаю, для пашии и для любого села это не реально. Чем заниматься мужикам длинными зимними вечерами в пашии не представляю. Там и раньше в 19 часов жизнь замирала на улицах, а сейчас тоска. Сорокалетние крепко пьют. Когда они сами были детьми — видели как пьют их родители. Люди не представляют что им делать без водки. Может снизиться объём производства, о потребление останется на прежнем уровне. Ну или снизится, если пить будет некому. Про «новаторство» лучше не заикаться. Сразу припомнят, во-первых, Горбачева с сухим законом и его последствия, во-вторых, Чехова. Ну не самого Чехова, это вряд ли, а его слова точно — «Если человек не курит и не пьёт, то поневоле возникает вопрос — а не сволочь ли он?»

      • Skif говорит:

        Ну вот, один ответ у Вас в тексте имеется — работы нет у людей… ну или интереса к работе.
        А разве человечество не решало тысячи раз эту проблему, проблему работы?

        • ворчун говорит:

          не в работе дело. Пили в пашии и до перестройки. Я сразу после школы работал и в доменном, и литейном, приятель работал в помольном. Самый период развитого социализма. Пили до работы, во время и вместо работы. Количество пустых бутылок возле бытовок невообразимое. Пили каждый день без повода, а в аванс и зарплату отмечали всей бригадой. Начальник цеха (Царство ему небесное) по два дня не выходил из кабинета, мастера смены еле на ногах держались. До сих пор поражаюсь, почему мало было травматизма. Видимо везло.
          Итак, алкоголь не связан с наличием или отсутствием работы. Не работать тогда было нельзя. Если вы помните, была уголовная статья за тунеядство. Думаю, что если бы тогда позволили не работать, то большая часть народу бездельничали бы.

  8. Александр говорит:

    Я считаю что просто идеи нет и соответственно цели — ставить цель, двигать идеи тем более некому, да и вопрос поиска смысла жизни к каждому приходит по своему…. Много разочарований вот и водка пригождается…..

  9. Skif говорит:

    Да, работа — это еще не гарантия от пьянки. Но если у масс нет работы — пьянство гарантировано.
    Поэтому работа — это вопрос номер «раз».
    Развитой социализм последних лет советской власти — это не эталон социализма. Народ «ходил» на работу и «ходил» на демонстрации. А в конце 20-х и в 30-е — с энтузиазмом ли, с упорством ли, но в большей своей массе по-настоящему работал. Как сейчас китайцы.
    У кулинара Похлебкина я читал, что в 29-м где-то году приезжали англичане в СССР реально искать недостатки социализма, а нашли всех работающих, а по вечерам занимающихся спортом, посещающими вечернюю школу или технические кружки. Все веселые, живые, стройные, ТРЕЗВЫЕ!
    У ветеранов в мемуарах много таких упрёков молодежи, мол мы после тяжёлой работы еще и учиться успевали, а вам на работу ходить лень.
    Когда у нас закрылась вечерняя школа в Пашии? Где-то в 80-м? И чему там учили? Уже ничему, а для корочки.
    Поэтому цель в жизни — это два. А её обычно либо народу подкидывают и насаждают (продвигают), либо учат находить.

  10. Skif говорит:

    Хочется вот такие материалы на этом сайте публиковать — http://nstarikov.ru/blog/15145.
    Но чуствуются какие-то противоречия.
    Вроде достаточно понятно написано, но есть ощущение, что до большинства наших людей не дойдет.
    Сайт ГОРНА — это средство для решения прежде всего наших проблем, районного масштаба. Но ведь и в стороне от больших политических баталий трудно оставаться.

  11. Skif говорит:

    Ворчун, биографию обновил. Жду критики.

  12. ворчун говорит:

    прогресс есть, но… Такое впечатление, что ленитесь сделать правильно.