wordРаспечатать для распространения

Памяти Бориса Сергеевича Соколова

Последние 650 млн. лет геологической истории Земли, наиболее изученные, подразделяются на 13 периодов. Из них два были открыты в России, что и нашло отражение в их названиях. Первый такой период нам хорошо известен — пермский. Про второй широкая публика почти ничего не знает, это вендский (сокращенно венд). На 2 сентября текущего года выпадает грустная дата: исполняется год, как ушел из жизни первооткрыватель венда, выдающийся ученый-палеонтолог и, помимо прочего, специалист по уральским окаменелостям академик Борис Сергеевич Соколов.

Б.С. Соколов родился 27 марта (9 апреля) 1914 г. в городе Вышний Волочёк Тверской губернии, что недалеко от станции Бологое, в семье Сергея Борисовича и Дарьи Андреевны Соколовых. Отец будущего ученого работал фельдшером, отчего уже в год рождения сына Бориса, с началом Первой мировой войны, был мобилизован, а в 1917 г. вернулся домой.

«Первое назначение, которое он получил, вернувшись в Вышний Волочёк, где мы жили с мамой, было… район села Берёзки, — рассказывает о своей семье Борис Сергеевич. — Это большое имение Волковых-Манзей. Это два дворянских рода, русский и шотландский, породнившиеся ещё во времена Анны Леопольдовны. И один из Манзеев был смотрителем первой нашей Вышневолоцской водной системы. И вот эти господа, Волковы-Манзей, организовали у себя, это километров 25—30 от Вышнего Волочка, свою усадьбу, как полагалось. Один из Манзеев получил в качестве приданого там домик, деревеньку, что-то в этом духе. Там они поселились, там их застала, естественно, война. Война, как Вы помните, началась с 1-го августа 14-го года. Поэтому я считаю началом века ХХ-го вовсе не начало календарное, а именно войну 14-го года. Она переломила всю российскую историю на всё далёкое будущее, навсегда».

Вскоре семья переехала в Березки вслед за Сергеем Борисовичем, обстановка которых на все последующие годы врезалась в память маленькому Боре, называвшему переезд в это село самым знаменательным событием в своей жизни. «Медицинское окружение, бесконечное количество папиных пациентов, окружающие деревни, село, церковь, старое разорённое имение, роскошная совершенно природа (это так называемый озёрный край Вышневолоцкого уезда)… Это места довольно мощного культурного развития провинциальной России. Я-то считаю, что культура России родилась в деревне и усадьбе и только потом она мигрировала в города. Петербург и Москва были уже потребителями деревенской усадебной культуры, да иначе и не могло быть. Вот я считаю, что эта близость и тесная связь с природой, семейная обстановка, друзья дома, частые наши гости — это то, что складывало моё отношение к окружающему миру».

Разумеется, родители тоже внесли колоссальный вклад в воспитание и развитие мальчика, например мама Дарья Андреевна, много читавшая сыну, в особенности из Пушкина, тем самым привив литературный вкус и любовь к чтению.

Главным, пожалуй, достижением родителей было то, что они не заглушили в сыне здоровую детскую любознательность и пытливость, вовремя поддержав в ребенке жадность к познанию окружающего мира и восхищение сельскими красотами. Детские впечатления, пылкий интерес к природе помогли мальчику еще в ранние школьные годы определиться с выбором будущего пути:

«Меня всегда привлекали феномены окружающего мира в виде растений, животных, ракушки всякие, палеонтологические окаменелости, которые в изобилии были вокруг на полях — остатки ледникового периода. Это было начало, я с этого не сбивался. Хотя я в средней школе уже потом получил и технические некоторые навыки, пригодившиеся мне. Но, в общем, у меня не было никогда размышлений, где мне получать образование: техническое, или естественно-историческое, или гуманитарное. Вкусы мои были в области естественных наук, прежде всего. Я считаю, что это важное обстоятельство, потому что очень много молодёжи всегда мечется и начинает задумываться о выборе специальности по совету соученика, товарища: вот одна девочка пошла туда-то, пойду и я туда-то. У меня таких колебаний не было никогда, я знал, что меня интересуют естественные науки: зоология, ботаника, окружающая природа. Выбор был довольно простой».

Жизнь редко кому предоставляет возможность быстро и легко реализовать приятные задумки и большие планы, чаще всего случается иначе. Так произошло и с Борисом Соколовым, которому пришлось какое-то время учиться на электромонтера, хотя ученый не считал эти годы потерянными. Ведь он овладел черчением и многими другими полезными навыками.

Лишь в 1932 г. он поступает на геолого-почвенно-географический факультет Ленинградского госуниверситета. Заметим, что время выдалось опять же не самое удачное из-за внутриуниверситетских реформ начала 1930-х гг., в ходе которых геологический факультет претерпевал различные превращения (видно по неуклюжему названию) и даже на какое-то время упразднялся. Эти реформы завершились только в 1933 г. Первоначально Соколов изучал геоморфологию, однако, верный себе, понимал, что это не его область, поэтому перевелся на общую геологию и начинал шире знакомиться с самыми разными вопросами геологической науки, чтобы найти свой путь. Потребностям молодого ума отвечала лишь палеонтология, и студент начинает заниматься у профессора Михаила Эрастовича Янишевского (1871—1949), видного палеонтолога, ученика знаменитого А.А. Штукенберга.

«На кафедре меня приняли очень мило, и кафедра на многие годы стала моим родным домом. Янишевский сказал: “Я люблю интересующуюся молодёжь. Вот я уезжаю сейчас в поле с небольшой группой студентов. Пусть Соколов присоединяется к нам, и мы поедем на Мсту”. Это такая река, протекающая через Боровичский район и в конце концов входящая уже в бассейн Балтийского моря. Там прекрасные отложения каменноугольной системы, карбона».

М.Э. Янишевский

Навыки чертежника очень пригодились Соколову. Михаил Эрастович, заприметив в своем студенте аккуратность и умение рисовать, поручил ему разобраться с каменноугольными кораллами, в которых, по мнению Янишевского, царила путаница. Спустя годы Б.С. Соколов станет одним из ведущих специалистов по ископаемым кораллам всех эпох на пространстве всего Советского Союза. В 1951—1955 гг. выходит капитальный труд ученого по палеозойским кораллам, который и был защищен в качестве докторской диссертации. (Б.С. Соколов не писал ни кандидатской, ни докторской, защищая опубликованные ранее исследования.)

Изучение палеозойских беспозвоночных заставило Бориса Сергеевича присмотреться к проблеме древнейших отложений осадочного чехла. Как известно, земля у нас под ногами напоминает бутерброд с маслом. Масло — это тонкие напластования осадочных пород (глин, песков, известняка и др.), а кусок хлеба — мощный кристаллический фундамент. Скажем, мощность чехла под Москвой едва достигает 1650 м, а глубже начинается многокилометровый фундамент.

Упрощенная схема строения недр Горнозаводского района

Породы на границе чехла и фундамента представляли собой загадку для геологов, поскольку нельзя было точно определить, к какой эпохе они относятся и, следовательно, как коррелируют друг с другом. Все эти отложения назывались обобщающим словом «додевон», т.е. «те, которые до девонского периода».

Трудами Б.С. Соколова и других геологов и палеонтологов додевон постепенно удавалось расчленить, но при этом возникала проблема докембрия. Это самый низ осадочного чехла и весь кристаллический фундамент. Каменная летопись самого продолжительного отрезка земной истории, насчитывающего 4 млрд. лет (против 570 млн. лет для расчлененной толщи). Долгие годы докембрий оставался сплошной массой, в которой нельзя выделить ни ярусов, ни даже систем.

Сложности объяснялись неполнотой геологической летописи, на которую указывал еще Ч. Дарвин, интересовавшийся докембрием: «Я смотрю на геологическую летопись как на историю мира, не вполне сохранившуюся, написанную на изменявшемся наречии, — историю, из которой у нас имеется один последний том, относящийся к двум или трем странам; от этого тома сохранилась лишь там и сям краткая глава, и от каждой страницы уцелело местами только несколько строчек».

Проблема датировки древнейших слоев решалась с размахом. От Прибалтики до Урала земную твердь пронзили сотни буровых скважин, приносящие науке керны — образцы пород с разных глубин, вплоть до кристаллического фундамента. Бурение началось сразу после войны, в 1946 г., но наибольшего размаха достигло в 1947—1952 гг., а вторично — в конце 1950-х гг. «Ни одна страна в мире в те годы не имела такой фундаментальной и дорогостоящей геологической программы с соответствующей научной и прикладной направленностью», — комментирует этот проект Б.С. Соколов.

Масштабные изыскания подстегивались возросшей в послевоенный период потребностью экономики в полезных ископаемых. Как все мы помним, именно тогда в Молотовской (Пермской) области последовательно расширяются поиски алмазных россыпей: находят месторождения на якобы «бесперспективном» Вижае и далее на север. Между прочим, опыт Соколова оказался востребован при поиске алмазов в Усьвинско-Вишерском районе. Наиболее важными для геологов-алмазников являлись отложения раннего палеозоя, от нижнего девона и древнее. И как назло именно эти отложения не удавалось «разложить по полочкам» хронологической таблицы. Какие из них древнее, какие моложе? Тайна…

Помощь Б.С. Соколова пришлась весьма кстати. Через его руки прошли сотни образцов окаменелостей — раковинок, кораллов, отпечатков, собранных с разных участков в бассейне Вишеры. Борис Сергеевич определял видовую принадлежность окаменелых останков вымершей жизни и таким образом устанавливал возраст древних отложений, в первую очередь нижне- и среднеордовикских (490—480 млн. лет назад). В итоге уточнялись геологические карты, устанавливалась последовательность горных слоев, появлялось ясное видение глубинных структур в уральских недрах, восстанавливались события минувшего. А в итоге повышалась результативность прогнозов в отношении поиска алмазных месторождений.

«Геология — наука историческая. Здесь приходится иметь дело с космическими интервалами времени. И даже скважина, прорезающая каменную толщу, помогает лучше понять не только строение земных недр, но и события геологического прошлого».

Особый интерес у Бориса Сергеевича вызывали пограничные серовато-зеленые глины неопределенного возраста, которые исследовались его наставником М.Э. Янишевским в 1939 г. Мощность этих глин различна, от 2 м до сотни! Еще в 1854 г. Э. Эйхвальд обратил внимание на эти породы, посчитав глины отложениями древнейшего первобытного океана. Однако в своих заключениях геолог допустил ряд ошибок, поэтому не пролил свет на природу странных отложений.

К разгадке удалось приблизиться в годы войны, когда в холодном блокадном Ленинграде геолог З.А. Богданова определила, что верхняя часть глин относится к кембрийскому периоду. То же самое она подумала и про нижнюю часть, однако в 1948—1949 гг. Б.С. Соколов, отталкиваясь от работ коллеги, пришел к противоположным выводам. Нижняя часть глин, содержащая следы лентовидных водорослей, древнее кембрия. Отличия в фауне повсеместно, где бы только не встречались эти отложения, указывали: породы относятся к самому верху докембрия. Обобщив данные глубокого бурения со множества скважин, Б.С. Соколов в 1950 г. пришел к выводу, что у геологов есть теперь все основания выделить в истории Земли новый период — венд.

«Я это название произвел от имени древних славян, обитавших к югу от Балтийского моря и уже с I века н.э. (у Тацита 98-й год) называвшихся венедами, или вендами (Wenden, нем.); следы их культуры прослеживаются до Волыни. Само Балтийское море у скандинавов называлось тогда Варяжским, а у Птолемея — Венедским или Вендским. Вендскими горами называлась и Балтийская гряда Северной Польши (Г. Вернадский). Как этноним, название венды и сейчас применяется к лужицким сербам».

Геохронология рубежа двух эр: протерозойской и палеозойской (с картой европейской части России в указанные периоды)

Так в геохронологической таблице появился новый временной отрезок — венд. (В англоязычных публикациях, впрочем, этот период земной истории обычно называется эдиакарием.) После пермского, это второй период, открытый в России. Любители геологии могут подробнее узнать о венде, его экзотических обитателях и его значении для горнодобывающей промышленности из популярной книги Б.С. Соколова «К неведомым глубинам» (1988, в соавторстве с Р.К. Баландиным).

Борис Сергеевич не почивал на лаврах первооткрывателя, но еще много и плодотворно работал, в т.ч. основал в 1965 г. и на протяжении последующих 10 лет возглавлял кафедру исторической геологии и палеонтологии Новосибирского госуниверситета. В 1968 г. Бориса Сергеевича избрали действительным членом АН СССР.

В 1974 г. ученый становится президентом Всесоюзного (ныне Всероссийского) палеонтологического общества, а спустя 10 лет Указом Президиума ВС СССР академику Б.С. Соколову присваивается звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот». Всего за свою долгую трудовую жизнь Борис Сергеевич (а он написал 400 научных работ!) был награжден тремя орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Знак Почета и различными медалями, среди которых золотая медаль А.П. Карпинского (1979) и Большая золотая медаль им. М.В. Ломоносова (1997).

Замечательный исследователь немного не дожил до своего столетнего юбилея. Он скончался 2 сентября 2013 г. в Москве, где и был похоронен. Однако по завещанию ученого часть его праха захоронили в столь горячо любимой им Березке, где покоятся родители, братья и сестры Бориса Сергеевича.

На 100-летие со дня рождения Б.С. Соколова, 11 апреля 2014 г., в Вышнем Волочке состоялась конференция, посвященная памяти ученого. Накануне конференции сотрудники Вышневолоцкого краеведческого музея подготовили выставку, на которой с докладами о жизни и научной работе своего знаменитого земляка выступили местные краеведы, писатели, учащиеся учебных заведений Вышнего Волочка, а также почетные гости. По завершении чтений посетители мероприятия выехали на родину академика Б.С. Соколова — в село Березки.

Источники:

  • Соколов Б.С. Очерки становления венда. — М.: Наука, 1998. 153 с.
  • Соколов Борис Сергеевич — http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11100
  • Интервью с академиком Борисом Сергеевичем Соколовым (2003) — http://iae.newmail.ru/Sokolov/Sokolov_interview.html

 

Запись опубликована в рубрике Геология и палеонтология, Публикации Родника, Славные имена. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

6 комментариев: Памяти Бориса Сергеевича Соколова

  1. Прохожий говорит:

    Спасибо, что вспомнили про Большого Ученого. Кому интересно послушать о нем дополнительно, приглашаю посмотреть запись той самой конференции в В.Волочке.
    http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=ZJOYX6A1UXU
    http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=QA1wgJs7Cfw

  2. Patriot говорит:

    Мне интересно — а древнее венда — есть периды? В книгах не пишут.

    • Прохожий говорит:

      Несколько, хотя это весьма зыбко и формально, т.к. период можно выделить лишь по четким, однозначным и достаточно богатым следам жизни. Ван Кранендонк (2008) перечисляет следующие (в скобках — перевод на русский + нижняя граница, млн лет):

      1) эдиакарий, или венд (с этим ясно, 630);
      2) криогений (= время ледников, 850);
      3) тоний (= время расширения платформ, 1000);
      4) стений (= время поясных деформаций, 1200);
      5) эктазий (= время распространения чехлов, 1400);
      6) колымий (= время роста чехлов, 1600);
      7) статерий (= время стабилизации платформ, 1800);
      8) орозий (= время роста гор, 2000);
      9) рясий (= время лавовых потоков, 2300);
      10) сидерий ( = «железный век» Земли, 2500).

      Итого в истории Земли за последние 2,5 млрд лет насчитывается 22 периода,с сидерия по четвертичный, в котором мы живем.

  3. Прохожий говорит:

    Вместо 8ки мордочка получилась! Но Вы меня поняли.

  4. Patriot говорит:

    Спасибо! Поскольку Вы специалист, подскажите — а есть ли венд в недрах Пашии? А если есть — какие в нем ресурсы?

    • Прохожий говорит:

      Есть, это чернокаменская свита. Полезные ископаемые — глинистые сланцы, разработка ведется карьером близ Горнозаводска для цементного пр-ва. Свита до сих пор представляет интерес для науки. Не так давно обследовались образцы ее пород с Вильвы.