wordРаспечатать для распространения

4+1=?. О приватизациях предприятий в истории России

Сегодня наше государство владеет лишь 18% основных фондов. Остальные 82% (!) на сумму порядка 100 триллионов рублей (!!!) находятся в частной собственности. Казалось бы, куда еще больше? Но есть «убежденные» энтузиасты отстаивающие точку зрения, что любая собственность в руках государства – это неэффективно. А в руках Государства Российского – особенно. Они просто требуют передачи госсобственности в «эффективные» частные руки. Хоть бы и за копейки. Вновь и вновь поются дифирамбы очередной «спасительной» приватизации. Уже второй приватизации, говорите? Нет, ошибочка: на приватизационные грабли мы готовы наступить не во второй, а уже в пятый раз!

В быту тот, кто наступает на грабли, получает по лбу. В национальной экономике на грабли, оказывается, можно наступать до бесконечности. На протяжении российской истории бойкие реформаторы успели уже четыре раза наступить на грабли приватизации. Четыре раза народ обворовали «из лучших побуждений». И неизменно находятся наивные души, которые верят, будто «ошибки учтены» и «в следующий раз будет иначе».

Первый опыт разгосударствления, зафиксированный историей, относится к правлению императрицы Анны Иоанновны. Как бы мы сейчас сказали, идеологом и организатором приватизации выступил обер-камергер государыни Эрнст Иоганн Бирон (1690—1772), эпоха которого получила название «бироновщины». В популярных книжках, раздувающих миф о русской ксенофобии, обычно пишут, что-де русские (?) дворяне ненавидели Бирона, обвиняя его в засилье немцев при дворе.

Э.И. Бирон

Вспомните XVIII век! В среде дворянства львиную долю составляли немцы, поляки, финны и другие иностранцы. И главными противниками Бирона на самом деле были как раз многие его земляки-немцы. Разумеется, мысли о «засилье иноземцев» никому в голову тогда не приходили — и уж тем более самим же немцам. Так что миф о русской ксенофобии маскирует истинные обвинения в адрес Бирона. А обвинения эти просты: фаворит государыни, выступив с приватизационными проектами, разворовывал казну и угнетал экономику. Недовольные не были голословны, но располагали специальными исследованиями. В частности, об угнетении Бироном уральских горных заводов и промыслов тщательное расследование проведено В.Н. Татищевым.

Вторая приватизация не заставила себя долго ждать, она приходится на царствование Елизаветы Петровны. Автором проекта выступил конференц-министр и сенатор, граф Петр Иванович Шувалов (1711—1762), прадед того самого Петра Павловича Шувалова, владевшего Лысвенским горным округом, включая заводы будущего Горнозаводского района — Архагело-Пашийский, Бисерский и Теплогорский.

П.И. Шувалов

Реформаторская деятельность прадеда также развернулась на Урале, где он в 1754 г. попытался «улучшить» горное и заводское дело путем перевода казенных предприятий в частные руки, якобы более надежные и умелые. Итоги этого эксперимента следующим образом описывает А. Лоранский (1873):

«В 1754 г. Канцелярия Главного Заводов Правления получила из Берг-Коллегии указ, в котором прописано, что 5 мая 1754 г. Гороблагодатские казенные заводы с приписными мастеровыми рабочими людьми, с выплавленным чугуном и выделанным железом, велено отдать графу П.И. Шувалову, «яко к тому содержанию и размножению заводов, надежной персоне». Действительный камергер граф Чернышев получил Юговские заводы, Нижний и Верхний, граф Михаил Ларионович Воронцов — медные заводы Ягошихинский, Пыскорский, Мотовилихинский и Висимский». Другие заводы в разных губерниях были отданы также графу Р.Л. Воронцову, князю П.И. Репнину и графу А.М. Шувалову.

Большая часть заводов отдана была не за ту сумму, которую они стоили казне, а с уступкой по оценке; но даже при таком облегчении немногие уплачивали в казну следовавшие с них взносы. Новые заводовладельцы не долго, однако же, владели своими заводами; совершенно незнакомые с заводским делом, мало стараясь о его улучшении, имея в виду только увеличить свои доходы, они скоро вошли в долги, разстроили заводы и должны были обратно передать их в казну. Граф Петр Иванович Шувалов умер в 1762 г. и оставил за собой казенного долга 680 420 руб., а в 1763 г., за долг этот, Гороблагодатские заводы, проданные ему за 179 689 руб., вновь поступили в казну.

В 1770 г. отобраны обратно в казну за 430 000 руб. Юговские заводы от графа Чернышева; ранее же они были проданы ему за 92 000 руб., причем, вся выплавленная медь отдана Чернышеву; чрез 11 лет и граф М.Л. Воронцов сдал свои заводы в казну».

И вновь экономика показала опасность слепой веры в эффективность частника — веры, ловко используемой отдельными субъектами ради личного обогащения за счет подрыва стратегических отраслей национальной экономики.

История показывает прямо противоположное. Частник искусен и эффективен лишь тогда, когда действительно создает СВОЁ дело, с нуля, на свои средства и благодаря своему уму. Если же частный бизнес ждет, как бы урвать созданное государством (= народом), трудиться он не станет. Приватизация — это почти всегда прихватизация.

К тем же выводам 140 лет назад пришел автор приведенного выше отрывка А. Лоранский, который невесело констатировал, что «несмотря на эти прискорбные примеры, в наше время мысль о выгоде частного управления в сравнении с казенным снова получила одобрение».

Скепсис в словах Лоранского относится к будущему третьей приватизации, проводившейся в ходе знаменитых реформ Александра II графом Михаилом Христофоровичем Рейтерном (1820—1890), министром финансов. Граф был ярым противником казенного хозяйства, причем с особым рвением боролся за вывод государства из железнодорожного сообщения: казна не должна ни строить дорог, ни владеть ими.

М.Х. Рейтерн

Облагодетельствованные властью железнодорожные короли (Блиох, Губонин, Кроненберг, Поляков и др.) бойко проматывали казенное имущество, а государство вдобавок бралось оплачивать растущие убытки этих «эффективных» собственников, превышавшие 40 млн. в год.

Также реформы Рейтерна в экономике привели к дефициту торгового баланса, упадку сельского хозяйства, затяжному и страшному голоду в деревнях. В частности, в 1873 г., когда А. Лоранский писал свои обличения приватизаторам, Поволжье охватил массовый голод, невиданный в стране со времен Екатерины II, т.е. в течение почти столетия!

Эти процессы протекали на фоне либерализации торговли, постепенного снижения вплоть до полной отмены ввозных пошлин. Объемы импорта выросли в 4 раза, что больно ударило по отечественному производителю, который не был подготовлен ни к «свободной торговле» (фритредерству), ни к реформам. Одни производители не знали, что предпринять; другие, приватизаторы, — кутили за счет подарков казны и не задумывались о будущем.

Пусть ВТО в те годы не существовало, однако фритредерство уже тогда ставило нас в неравные условия с Западом. Например, пошлины на чугун упали с 1 руб. 03 коп. до 50 коп. за пуд. Проведем подсчет. Доставка одного пуда металла из Кусье-Александровского завода (Урал) на тульские заводы обходилась русскому купцу не менее 50 коп. серебром. Доставка же морскими судами 1 пуда металла в балтийские порты стоила английскому купцу максимум 12 коп. серебром. Кто оказывался в выигрыше от «свободной» торговли? Можно ли говорить о равных условиях бизнеса?

Вдобавок к тому Рейтерн поощрял такое планирование железнодорожного строительства, при котором транспортировка русского металла становилась невозможной не только финансово, но и даже технически. В итоге министр «подсадил» железнодорожное производство на иностранный чугун, из которого изготавливалось 2/3 рельсов в России. Что подготовило почву для затяжного кризиса уральской железоделательной промышленности.

Все перечисленные неудачи вынудили государство влезть в колоссальные долги, чем эпоха реформ резко отличается от николаевской эпохи, когда страна почти не брала в долг у иностранных кредиторов. К середине 1880-х гг. сумма долга достигла 5,9 млрд. рублей.

При «реакционере» Александре III начался обратный процесс. Не случайно последний настоящий царь оказался под яростным обстрелом либеральных критиков и революционеров. Между прочим, именно из-за него национализация 1918—1920 гг. не идет ни в какое сравнение с пятью российскими приватизациями. Да, национализация (огосударствление) — это тоже изъятие. Но при Александре III объем частного сектора настолько упал, что большевикам остался очень небольшой кусочек для «обобществления».

Поэтому нельзя говорить, будто бы в 1992 г. частникам вернули то, что у них отняли большевики. Во-первых, прежние частные заводы выпускали 0,17% от объема всего промышленного производства в СССР периода 1990 г. Смешная доля! А во-вторых, четвертая приватизация стартовала не в 1992 г. (тогда она достигла апогея под прикрытием ваучерной аферы), а в 1990 г., при М.С. Горбачеве, когда Ельцин подмахнул Закон РСФСР от 24.12.1990 №443-1 «О собственности в РСФСР», где прямо говорилось:

«Предприятия, имущественные комплексы, здания, сооружения и иное имущество, находящееся в государственной или муниципальной собственности, могут быть отчуждены в частную собственность граждан и юридических лиц в порядке и на условиях, установленных законодательными актами РСФСР и республик, входящих в Российскую Федерацию, актами местных Советов народных депутатов, изданными в пределах их полномочий» (ст. 25).

Идеолог четвертой приватизации Анатолий Борисович Чубайс никогда не скрывал, что эта акция носила политические цели. И нам они сегодня очевидны: демонтаж Русской цивилизации.

А.Б. Чубайс

Впрочем, имелись и экономические планы. Выдающийся аналитик современности С.Г. Кара-Мурза в своем докладе «Приватизация промышленности: результаты и отношение населения» (2013) подмечает и такой знаковый итог разгосударствления предприятий:

«Власти и СМИ старательно отвлекают еще от одного смысла приватизации: она была механизмом деиндустриализации России и ряда постсоветских республик. Были созданы условия, когда новым собственникам стало выгодно не получать предпринимательский доход от эксплуатации предприятия, а прекратить производство, продать за рубеж оборудование и запасы материалов, а здания сдавать в аренду — или вообще продать иностранцам пакет акций, даже противозаконно, чтобы они ликвидировали это производство в России. Так были уничтожены самые высокотехнологичные производства и целые отрасли промышленности».

Да, такова реальная цена чубайсовской приватизации — уничтожение нашего промышленного потенциала, который лишь на малую долю был восстановлен за последние годы. Россия выбыла из числа технологичных государств.

Нам внушают, будто пятая приватизация (Д.А. Медведева — А.Л. Кудрина) — «другая», будто она полезна для активизации и модернизации экономики. Так ли это? Сейчас в народном хозяйстве достигнута временная стабильность. Ежемесячно открывается от 10 до 14 новых производств. Есть передовые предприятия в частном секторе, ориентированные не на манну небесную от правительства, а на свои силы. Учитывая опыт предшествующих четырех приватизаций, можно опасаться, что наш относительно уютный мирок под угрозой.

Источники:

  • Кара-Мурза С.Г. Приватизация промышленности: результаты и отношение населения / Доклады Центра проблемного анализа и государственно-управлеческого проектирования. Вып. 7. — М.: Научный эксперт, 2013. С. 9
  • Лоранский А. Исторический очерк Горного Института. / Научно-исторический сборник, изданный Горным Институтом ко дню его столетнего юбилея, 21 Октября 1873 года. — СПб.: Изд. ИАН, 1873. С. 8—10
  • Российский статистический ежегодник. 2013: Стат.сб./Росстат. — М., 2013. С. 298

 

Запись опубликована в рубрике Геополитика и мы, Промышленный подъем, Публикации Родника. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

1 комментарий: 4+1=?. О приватизациях предприятий в истории России

  1. Patriot говорит:

    Экие гарные хлопцы!! Знаем в лицо.